Неточные совпадения
Дико́й (с
гневом). Ну, еще что?
Пусть все узнают: застенки по-старому,
И палачи введены,
Отданы
гневу их
дикому, ярому
Лучшие силы страны.
На этот раз она очень холодно отвечала на мои ласки. В глазах ее не было прежней взаимности, и, улучив удобную минутку, она попыталась ускользнуть. Меня охватил
гнев. Ее поведение казалось мне верхом неблагодарности, и, кроме того, мне страстно хотелось вернуть наши прежние дружеские отношения. Вдруг в уме мелькнула
дикая мысль, что она любила меня, пока ей было больно, а мне ее жалко… Я схватил ее за хвост и перекинул себе через плечо.
Полинька стала у окна и, глядя на бледнеющую закатную зорьку, вспомнила своего буйного пьяного мужа, вспомнила его
дикие ругательства, которыми он угощал ее за ее участие;
гнев Полиньки исчез при виде этого смирного, покорного Розанова.
Луша хваталась за голову и начинала истерически хохотать. Сам все испытавший Прейн пугался такого разлива страсти, но его неудержимо тянули к Луше даже
дикие вспышки
гнева и нелепые капризы, разрешавшиеся припадками ревности или самым нежным настроением. Вдвоем они вволю смеялись над набобом, над генералом с его «болванкой», надо всеми остальными; но когда речь заходила о Раисе Павловне, Луша бледнела и точно вся уходила в себя: она ревновала Прейна со всем неистовством первой любви.
В этом ударе для него вдруг сосредоточилось все то, что он пережил, перечувствовал, перестрадал за это время, вся ненависть и
гнев бродяги, которого, наконец, затравили, как
дикого зверя.
Дарил также царь своей возлюбленной ливийские аметисты, похожие цветом на ранние фиалки, распускающиеся в лесах у подножия Ливийских гор, — аметисты, обладавшие чудесной способностью обуздывать ветер, смягчать злобу, предохранять от опьянения и помогать при ловле
диких зверей; персепольскую бирюзу, которая приносит счастье в любви, прекращает ссору супругов, отводит царский
гнев и благоприятствует при укрощении и продаже лошадей; и кошачий глаз — оберегающий имущество, разум и здоровье своего владельца; и бледный, сине-зеленый, как морская вода у берега, вериллий — средство от бельма и проказы, добрый спутник странников; и разноцветный агат — носящий его не боится козней врагов и избегает опасности быть раздавленным во время землетрясения; и нефрит, почечный камень, отстраняющий удары молнии; и яблочно-зеленый, мутно-прозрачный онихий — сторож хозяина от огня и сумасшествия; и яснис, заставляющий дрожать зверей; и черный ласточкин камень, дающий красноречие; и уважаемый беременными женщинами орлиный камень, который орлы кладут в свои гнезда, когда приходит пора вылупляться их птенцам; и заберзат из Офира, сияющий, как маленькие солнца; и желто-золотистый хрисолит — друг торговцев и воров; и сардоникс, любимый царями и царицами; и малиновый лигирий: его находят, как известно, в желудке рыси, зрение которой так остро, что она видит сквозь стены, — поэтому и носящие лигирий отличаются зоркостью глаз, — кроме того, он останавливает кровотечение из носу и заживляет всякие раны, исключая ран, нанесенных камнем и железом.
Я обомлел; я отроду не бывал свидетелем такого безмерного
гнева. Не человек,
дикий зверь метался предо мною! Я обомлел… а Сувенир, тот от страха под стол забился.
— Я бы!.. Я бы!.. У-у-у!.. — зарычал Бузыга, яростно царапая пальцами землю. Он задыхался от
гнева, и глаза его светились в темноте, как у
дикого зверя. — Я бы его сонного зарезал… Я бы ему зубами глотку перервал!.. Я бы…
Гром грохочет. В пене
гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в
дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады.
Страх за моего бесстрашного избавителя, отчаяние,
гнев на этих людей, устроивших на Керима облаву, как на
дикого зверя, — все это разом закипело в моей душе.
Распаленные
гневом и жаждой мщения, они начали со своей стороны
дикую расправу над встречными-поперечными: как звери, зарыскали они по двору и по замку и рубили сонных служителей.
Весь необузданный, страстный темперамент юноши вылился в этих словах. Неприятный огонь снова пылал в его глазах, руки были сжаты в кулаки. Он дрожал всем телом под влиянием
дикого порыва возмущения. Очевидно, он решился начать борьбу с отцом, которого прежде так боялся. Но взрыва
гнева отца, которого ожидал сын, не последовало. Иван Осипович смотрел на него серьезно и молчал с выражением немого упрека по взгляде.
Распаленные
гневом и жаждою мщения, они начали с своей стороны
дикую расправу над встречными-поперечными: как звери, зарыскали они по двору и по замку и рубили сонных служителей.
Он обеими руками охватил мать, и
дикое, страшное рыдание вырвалось из его груди, рыдание, в котором было столько же
гнева и горечи, сколько страдания.
И тут произошло что-то неожиданное и
дикое: пьяная и полуголая женщина, красная от
гнева, бросила куртку, размахнулась и ударила Павла по щеке.